Отправлено: 22.01.07 19:19. Заголовок: АиФ//М. Жванецкий. Японцы дали нам свободу, но на неё постоянно покушаются «мигалки»

М. Жванецкий. Японцы дали нам свободу, но на неё постоянно покушаются «мигалки»
«Море слёз не стоит одного взрыва хохота в ответ на один выстрел истины».

«АиФ» предлагает размышления Михаила ЖВАНЕЦКОГО, прозвучавшие во время записи программы «Дежурный по стране» (производство «Авторского телевидения», ведущий Андрей Максимов), но не попавшие в эфир телеканала «Россия» из-за ограничения по времени.

Я ВЫСТУПАЛ в Белоруссии. У меня есть произведение не политическое. Там я говорю: определить талант мужчины очень просто — надо посмотреть, какая возле него женщина. Вспомните, какая женщина была возле Пушкина, Высоцкого, Есенина. И вспомните, какая женщина была возле Сталина, Хрущёва, Брежнева. И вдруг в зале такой рёв, такие овации! Я совсем забыл: у Лукашенко есть жена? Вот так на простых вещах ты вдруг спотыкаешься…

Автомобили подарили свободу и укоротили жизнь
ПЕРВЫЕ свободные люди в нашей стране появились во Владивостоке. Когда им дали автомобиль, качественный, свободный японский автомобиль. Они заразились свободой от этого автомобиля. Его не надо было ремонтировать, под ним не надо было лежать. Хотя в ремонте мы всегда были гениальнее всех. Вот в создании, правда, пока ничего не получается. Что такое наш автомобиль, отечественный? Всегда из-под него торчат ноги, но не того, кого он переехал, это другие ноги. Они торчат весь сезон. Терпеливые чьи-то ноги, и всё время музыка из-под днища — там стоит какой-то магнитофон и там непрерывно подтягивают всё время отходящие гайки. Раз в сезон этот автомобиль выезжает, его волокут на буксире, а потом опять подтягиваются гайки… Я бы так и назвал эту картину — «Терпение». Это не свобода. Это закрепощение с помощью автомобиля. И вот когда наши первые люди во Владивостоке почувствовали свободу, они сожгли «Жигули».


* * *
Что значит «мигалка»? Это на заднице, на лбу, на позвоночнике. Человек с этой мигалкой вторгается в чужую жизнь, он едет поперёк, навстречу, в лоб, он создаёт опасность. Сейчас автомобилей очень много, все сели за руль, и нельзя останавливать наше движение, чтобы кто-то один проехал. Если он работает в Кремле, то пусть там и живёт. Либо пусть работает на Рублёвке. Раньше нам казалось, что они едут по делам, которые помогают нам жить, и мы расступались. Но уже столько времени они едут по делам, а жизнь всё не меняется. Мы вообще живём все по 58-й статье — то есть 58 лет, и больше не живём. Потому что «скорая помощь» до нас доехать не может из-за пробок. Кто же тогда пробивается через пробки, если «скорая» не может проехать?

Еда — для истощения, костюм — для обнажения
БУРНОЕ время нас переживает и, видимо, переживёт. Всё сдвинуто в нашей жизни. По часам на руке определяют не время, а состояние. Автомобиль — не для езды, а для приезда. Курорт — не для восстановления, а для износа. Еда — для истощения. Музыка — не для переживания, а для движения. Костюм — для обнажения. Дом — для восхищения. Любовь — для положения. В общем, жизнь — для престижа, и только болезнь — для сна.


* * *
Вот как это происходит. Вам хочется с кем-то подружиться. Разговаривать вам неохота, встречаться лень, звонить некогда, тусоваться надоело, ужинать тяжело, приходить со своей диетой — неэтично, спать и лежать с вами в широком смысле новые друзья отказываются, молчать с вами им не о чем. В общем, дружить надо было раньше.

Наконец-то впереди ночь…
ШЕСТЬ, семь, восемь часов свободы, одиночества, наслаждение книгой, мыслью, любовью. Господи, шесть, семь, восемь часов. Как же их провести? Читать? Но ведь можно и писать. Но самое удивительное, что можно и не писать, а не читать. Может быть, кино? Можно. Но жалко времени, жалко. Жалко этого сказочного одиночества на этот чужой фильм. Вспоминать? Кого? Ну кого ты всегда вспоминаешь, от первого до последнего поцелуя. Но вспоминать — это возвращаться. На это уже ушло время в своё время. Зачем тратить новое время? О переменах думать? Недостойное занятие. Кто только о них не думает?! Что за смысл всё помнить одному, если другие забыли. Они не верят, что не было хлеба, пива, мяса, масла. Они уверены, что всё это было. «И водка была», — думают они. «Не было!» — кричу я один неубедительно и слабо. «И свобода слова», — говорят они. «Не было, не было», — кричу я, стуча кулаком об забор. «И одежда была!» — «Это была спецовка!» — «Нет, одежда!» — «Спецовка, спецовка, — стучу я и плачу. — Мы плохо жили!» «Мы жили хорошо», — кричат все и стучат кулаками по стенам, по заборам, по столам, по мне. «Ты один, один жил плохо! А сейчас ты один, один живёшь хорошо!» Разве можно убедить такую массу?! «Значит, вам было хорошо? — сдаёшься ты спрашивая. — Жили вы плохо, но вам было хорошо?» — «Нет, и жили мы хорошо» — «Значит, и жили вы хорошо, — окончательно слабеешь ты. — И живите так опять. Кто вам может помешать опять так жить?»… А время уже 3 часа 25 минут. Нельзя тратить ночь на бессмысленные споры, для этого есть день. Ночь тиха и полна, она движется к рассвету, это день движется к закату. А ночь — к рассвету…

Следующий выпуск программы «Дежурный по стране» («Авторское телевидение», ведущий Андрей Максимов) смотрите на канале «Россия» 4 сентября.

 Отправлено: 10.12.10 09:20. Заголовок: /МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ/ Как все устроилось, и не предполагал.

/МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ/

Как все устроилось, и не предполагал.
При таком обилии изображений-нечего смотреть.
При таком количестве радио-нечего слушать.
При таком количестве газет-нечего читать.
Вот и славно.
Проступают голоса людей, скрип шагов, вопли тронутых авто.
Внутри закрытых кранов куда-то течет вода.
Наверху вечно и мучительно сверлят.
Подо мной страдают от моих шагов.
Мусоропровод грохотом провожает кого-то вниз.
Эти скрипы, вопли, стуки и лай называются тишиной.
Мы шли к этой тишине через всю телеканализацию, катастрофы, вой «скорой», визг тормозов, стрельбу, сексуальные и больничные стоны.
Через аплодисменты парламента, предвещающие кровавое обострение.
Через нескончаемую войну на Кавказе, через падающие небоскребы, через предвыборные грязи, через десятки комментаторов, придающих однозначному многозначительность.
Через тоскливую сексуху, через чужую дебильную личную жизнь.
Отчего молчание кошки кажется остроумным.
И все это как бы по нашим заявкам.
И все это для какой-то нашей радости.
Мы прошли через унизительные игры «угадаешь букву-дам денег».
Мы видели чужую жадность, похоть, предательство.
Розыгрыши людей с участием настоящей милиции.
Попробуй тут не разыграйся.
Мы прошли через споры обо всем, кроме того, что нужно: как жить и как выжить.
Чужая ненависть к мужу и жене лезет в нашу кровать.
Политические обозреватели бессмысленно уязвляют всех.
Диким воплем заблудившегося перечисляют события недели, известные всем.
Только узнайте меня.
Запомните меня.
Я буду комментировать криком, воплем, подтрунивая, подхихикивая, подпевая, подвывая-только запомните меня.
Мы прошли через диспуты, глубина которых ограничивается дном кастрюли, а в концовке одна великая фраза: «Наше время истекло».
Это главный вывод всех дебатов.
Истекло их время.
Они говорили, говорили и, не попав на мысль, вывод, пожелание-на то, что ждешь от нормального человека, чтоб понять, ради чего он это затеял,-перешли к тому, ради чего их время кончилось-на перхоть, прокладки, трупы и пистолеты.
И как будто оно и не начиналось.
Что же я привязался все к тем же?
Да не к ним-к той жизни, что начинается после восемнадцати ноль-ноль, без искусства, без выдумки и без таланта.
В газетах, о которых нельзя сказать плохого слова, самое заметное-письма читателей.
Там жизнь, ум, лаконизм-наслаждение.
Газета, которой нечего сказать,-толще всех.
Заголовки в стихах, фамилиях и анекдотах.
Девицы задают вопросы звездам: как спали, что ели и о чем вы бы себя сами спросили, если бы я иссякла?
Нельзя критиковать радио, нельзя ругать газеты, и они дружно желтеют.
И впервые нам становится понятно, как в условиях конкуренции они становятся одинаковыми.
Нельзя умываться грязной водой.
Нельзя есть пережеванное.
Я не верю, что это по нашим просьбам.
Даже если это так, я не буду искать другую страну.
Я просто подожду.
Я все выключу и подожду.
Все займет свое место.
Тупой должен слушать тупого по специальному тупому радио.
И такое радио будет или уже есть.
Темный пусть хохочет на своем канале.
Озабоченный пусть мается ночами с пультом в руках вместо жены.
Кто ненавидит своего мужа-пусть ищет свой канал.
Остальных просят обождать.
Если меня не подводит интуиция-кроме секса, почесухи и политики что-то должно быть еще…
Даже что-то уже было.
Как это все называлось?
То ли талант.
То ли интеллект.
То ли порядочность.
То ли вкус.
Ведь и те, кто хохочет, чувствуют, что чего-то не хватает.
Как бы сформулировать, чтобы поняли все…
Или не стоит, если все…
К чему тогда стремиться?
Может, оставить что-то непонятное, там теорию относительности или чеховскую грусть и одного человека, чтобы побыть с ним. Чтоб посмотреть мир его глазами, послушать его ушами и прогуляться с его сердцем.

 Отправлено: 22.01.07 19:22. Заголовок: Российская газета//Михаил Жванецкий: О Конституции

Михаил Жванецкий: О Конституции
Михаил Жванецкий, писатель
Дата публикации 12 декабря 2006 г.

Опубликовано в "Российской газете" (Федеральный выпуск) N4245 от 12 декабря 2006 г.

Самое острое, что я слышал - это чтение нашей Конституции по радио - страшно будоражит и делает человеком.
Это сильнее Чехова и Достоевского.
Это не то, с чего можно брать пример.
Это можно потребовать для себя. Лично.
Дадут или нет - не скажу.
Но требовать обязаны.

Художественным произведением вы можете восторгаться, наслаждаться, любоваться, даже питаться, но не можете требовать его для себя.
А когда вы слышите то, что вам обязаны предоставить...
Потому что вы есть. Не хуже всех. Не хуже других. Не хуже любого...
И что самое главное - не лучше другого.
Вы можете требовать для себя то, что там есть.
Там все для вас.

К тому, что в Библии - надо стремиться, очищаться, улучшаться, и вы всегда в начале пути.
Когда бы вы не открыли и в каком бы месте.
Для Библии вы должны измениться.
Для Конституции - нет. Нет! Нет!

Она дает все такому, какой вы есть.
Здесь и сейчас.
Она просто и внезапно говорит вам, что вы - человек, исходя из чего вы обязаны и вам обязаны.
Исходя из чего вы можете не только думать, но и говорить - высказывать свое.
И вас не касается, совпадает это ваше с не вашим, с общим, с соседским, с принятым, даже с полезным или приятным.

Вас не касается.
Вы свободны, одиноки.
Вы мыслите и говорите.
Вокруг вас довольно плотно к телу то, что называется вашей свободой.
Ваша свобода может касаться, но не пересекаться со свободой другого человека.
Во всем равного вам.
У него может быть скверный характер, он может быть черен, немыт и безног.
Он во всем равен вам.
Все остальное - обслуга.

Ваша обслуга - это власть, полиция, милиция, таможня, медицина, дорога, стройка, армия.
Все это - сервис - не власть.
Власть... Это вы, я, он, миллионы "я", "я", "я", "я", собранные в голоса, в население.
В два-три мнения, где большинство есть глас Божий.
Ваш одинокий независимый голос, плюс мой, плюс Ларисы, плюс Тани, плюс отца, плюс, плюс. Голоса складываются и раскладываются.
В Думе наши голоса.

Как они выглядят, так они выглядят.
Это мы, собранные в пучок.

Президент, собранный из нас, которому внятно сказано нами в большинстве своем - мы хотим, чтобы ты был первым.
Это не значит, что ты лучший...

Мы выбрали из тех, кто поднял руку, из тех, кто предложил себя.
Ты первый на четыре года.
Если пригодишься народу своему, будешь еще четыре года.
Больше нельзя.

Ты начнешь нас угнетать, сам этого не желая.
Власть перестанет быть обслугой, а станет властью.
Обязательно.

Весь мир отверг этот соблазн.
Дай себя сменить.
На другого человека.

Пусть он будет хуже.
Он принесет главное - уверенность во власти народа, состоящего из мыслящих существ.
Народ убедить легко.
Каждого из нас - очень сложно.

Смена власти - желание каждого из нас...
Для того чтобы над всем - выше Библии, выше религии, выше здоровья была эта книга - Конституция нашей страны.

 Отправлено: 22.01.07 19:23. Заголовок: М. Жванецкий ФРАЗЫ

Очень тяжело менять, ничего не меняя, но мы будем!
Перемены
Надо, чтобы вы руководили принципами, а не принципы вами.
Принципы
...мы так привыкли делать то, что никому не нужно, что когда это кому-топонадобилось, оно все равно не работало.

Почему слушающий засыпает, а говорящий нет? Тот больше устает.

...если уволиться и сесть писать, то жить на что, а если работать и писать, то жить когда?
Литература
Тот, кто на букву "Я", живет дольше - пока еще до него дойдет.

Политическое влияние женщин в стране днем очень низкое.
Политика
Будь у меня кадры, я бы их тоже переставлял.
Управление
Болезнь принимает здоровые формы.

Врачи удивляются, как при таком лечении больные еще живы. Больные удивляются, как при такой зарплате врачи еще живы.
Медицина

 Отправлено: 08.03.07 12:25. Заголовок: М. Жванецкий Мы читаем письма и радуемся, насколько выросли интересы наших читателей.

Ваши письма
Мы читаем письма и радуемся, насколько выросли интересы наших читателей. Семенова волнует, когда в его доме будет горячая вода. Письмо написано живо, заинтересованно, с оригинальным концом.

Липкин, пожилой человек, инвалид без ноги, мог бы отдыхать, но пишет, интересуется, когда отремонтируют лифт. Письмо написано прекрасным языком. со старинными оборотами, яркими примерами.

Целая группа читателей в едином порыве написала об ассортименте продуктов в близлежащем магазине. Не каждый профессионал найдет эти берущие за душу слова, так расставит акценты. Браво! Это уже настоящая литература.

Страстно и убежденно написано письмо о разваливающемся потолке. За каждой строкой, как под каждым кирпичом, встают живые люди наших дней. Чувствуется, как много пишут авторы. Уже есть свой стиль.

Условно произведения читателей можно разбить по сезонам. Зимой большинство увлекается отоплением, очисткой улиц. Осенью живо пишут о люках, стоках и канализации. Летом многих интересует проблема овощей и железнодорожных билетов. Ну нет такого уголка, куда бы не заглянуло пытливое око нашего читателя, где бы не светился его живой ум.

А насколько возрос уровень культуры! Каких горожан раньше интересовали вопросы зимовки скота, заготовки кормов? А сейчас люди поднимаются до требования соблюдать культуру животноводства, просят, умоляют укрепить дисциплину в животноводческих комплексах. Особо интересуются сроками убоя крупных рогатых животных.

Каких горожан интересовало, будет нынче урожай или нет, а сейчас многие спрашивают, что уродило, что не уродило, сколько засеяно гречихи и где именно она растет.

Мы читаем письма и радуемся многообразию ваших вопросов. Хочется надеяться, что читатели радуются многообразию наших ответов.
1979

 Отправлено: 27.03.07 18:39. Заголовок: Booknik//Интервью с Виктором Шендеровичем

«Неправильный еврей»
Интервью с Виктором Шендеровичем
Категории: интервьююмортелевидениеполитика все категории сайта облаком Версия для печати


Виктор Шендерович, журналист, публицист и сатирик, автор проектов «Куклы», «Итого» и «Плавленый сырок», а также целой полки книг, отвечает на вопросы нашего корреспондента Марии Шабуровой.

Виктор, помните, когда пару месяцев назад я просила вас дать интервью для сайта, посвященного еврейской культуре, вы сказали, что не очень любите говорить на эти темы, поскольку не имеете к еврейству никакого отношения. Тогда что же побудило вас написать предисловие к сборнику «Еврейское остроумие»?
Интересный вопрос. Понимаете, я родился в семье, в которой не было этой темы вообще. Я – юный пионер Советского Союза и мальчик-интернационалист – узнал о том, что я еврей, когда меня в третьем классе обозвали жиденком.
Позже наступили времена, когда быть евреем стало престижно и даже выгодно. Обнаружилось, что «Джойнт» дает миллионы на поддержку различных проектов, связанных с еврейской культурой. Помню, в конце восьмидесятых Владимир Вольфович пасся там поблизости, но, видимо, к тем деньгам его не подпустили, и он пошел в антисемиты – тут все у него получилось.
Я же испытываю равную нелюбовь и презрение как к антисемитам, так и к тем, кто подходит ко мне и заглядывает в глаза с многозначительным выражением богоизбранности… Я полагаю, что у меня есть свои персональные недостатки и свои персональные достоинства, за которые я готов получать кнуты и пряники. А давать интервью в качестве «профессионального еврея» мне неинтересно. Еврейское же «избранничество» связано для меня лишь с трагизмом судьбы, да еще с тем, что евреи дали миру Библию.
Что касается моего предисловия к книге «Еврейское остроумие» – это для меня огромная честь. Я прочел и испытал необыкновенное счастье: к этому огромному пласту культуры я имею отношение, но, скорее, не как еврей (я – «неправильный еврей»), а как человек европейской цивилизации. Думаю, именно в этом контексте и надо рассматривать эту книжку. Еврейский юмор – как крупинка черного перца, которая придает вкус огромной кастрюле супа. Без нее можно обойтись, но вкус будет потерян. В этих концентрированных крупицах юмора и иронии отражен опыт противостояния и преодоления того ужаса, который выпал на долю еврейского народа.

Существуют ли какие-то стереотипы в отношении еврейского юмора?
Скорее, общество создает стереотипы в отношении самих евреев. Об этом написаны диссертации, и я не думаю, что скажу тут что-то новое. А вот юмор – это как раз ответ на эти самые стереотипы и агрессию; это преодоление штампов.
Я абсолютно убежден, что самые жесткие «еврейские» анекдоты придуманы самими евреями. Просто потому, что никто так не знает и не чувствует собственные недостатки, как сам человек, и никто так болезненно их не переживает, как представитель осмеиваемой нации. Вот, хотя бы:
Смотри, какие замечательные часы. Это мне отец перед смертью продал.
Этот «антисемитский анекдот», уверяю вас, придумал еврей! А еще есть анекдоты, в которых спрятаны модели поведения:
Наводнение в местечке. Старый еврей сидит и молится. Подъезжает к дому машина:
— Давай к нам, а то утонешь!
— Ничего, — говорит старый еврей, — мой Бог мне поможет.
Вода все прибывает. Он молится уже на подоконнике. Подплывает лодка:
— Давай к нам!
— Нет, — говорит старик, — мой Бог меня спасет.
Вода дошла до крыши. Прилетает вертолет, кидают несчастному лестницу:
— Старик, ты что, с ума спятил!? Давай быстрей!
— Да нет, — говорит еврей, — еврею, который молится, Господь пошлет спасение…
Утонул. На том свете, встречает Господа:
— Господи, как же так Ты меня подвел! Я всю жизнь молился… Почему Ты меня не спас?
— А кто же, — говорит ему Господь, — присылал тебе машину, лодку и вертолет?!
И таких анекдотов, в которых сформулирована народная мудрость и которые являются неким противоядием от излишней ортодоксальности, десятки, если не сотни!
К вопросу о мудрости и ортодоксальности: вы принимали участие в семинаре по комментированию Торы, который проводит Евгения Альбац. Какие остались впечатления?
Да, я в нем участвовал и однажды сам комментировал отрывок из Торы, главу из Книги Исход. Это ужасно интересно, и очень жаль, что у меня просто нет физических и эмоциональных сил глубоко в это погружаться. Вообще сама традиция обсуждения Торы – вещь почти беспрецедентная, во всяком случае, я не слышал, чтобы это было в других религиях. Заповедано не просто читать текст от сих до сих, а обсуждать его, вступать в диалог.

А светское лицо может обсуждать Тору?
Это и есть самое интересное! Другой вопрос, что, когда главу из Исхода комментируют раввин и светский человек, такой, как я, то и комментарии получаются разные.
Но, поскольку многие характеры и ситуации носят универсальный характер, они имеют отношение не только к еврейскому народу и интересны не только евреям. В Библии психологически точно записаны и поведенческие архетипы. И христианство невозможно толком понять, если не знать этих корней. К слову, многие из тех, кто сегодня объявляет себя православными, в большинстве своем просто безграмотны. («Евангелие, – говорила Ахматова, – в России еще не проповедано».) Я готов лично проэкзаменовать Ваню Демидова, который занялся сейчас русским проектом, по вопросам христианства, но опасаюсь, что мы ему и «троечку» не натянем.
Как вы готовились к комментированию?
Я, прежде всего, внимательно прочел сам текст, который до этого толком, медленно, пожалуй, и не читал. Потом прочел некоторое количество предыдущих комментариев по главе, а это, надо сказать, целая библиотека. Если человек честен, если он не передрал, как школьник, то у каждого возникнет свой комментарий. Некоторые вещи у ортодоксального еврея не вызывают вопросов, а у меня, у светского, наоборот вызывают, и именно за счет этого текст начинает детонировать. Поэтому, когда я описываю библейский текст в светских терминах, это не затемняет ситуацию, а, напротив, проясняет ее. Можно только порадоваться возвращению этой практики и поблагодарить Женю Альбац, которая это все устраивает.
Вы упомянули понятие «человек европейской цивилизации». А что вы в него вкладываете?
Европейская культура базируется на Библии и ее традиционных ценностях. Поэтому я, не знающий толком ни одного языка, но признающий эту систему координат, могу, пожалуй, причислить себя к представителям этой цивилизации. Именно поэтому мне чужда всякая азиатчина с ее представлениями о том, что главное – построить пирамиду для фараона. Любую политическую систему я оцениваю, прежде всего, с точки зрения прав человека.
Скажите, чем отличается работа на НТВ от работы на радио (Радио Свобода, «Эхо Москвы») с точки зрения аудитории? Нет ощущения, что теперь вы работаете только для единомышленников, тогда как раньше могли реально влиять на взгляды своих соотечественников?
НТВ могли смотреть 80 миллионов человек по всей стране. Если я начинал забываться и говорить слишком умные слова, то мой редактор Сергей Феоктистов щелкал у меня пальцами перед носом и напоминал, что мы – телевидение, а не философский кружок. Радио в этом смысле позволяет чувствовать себя гораздо свободнее: моя аудитория съежилась, но стала несколько образованнее.
Нас ведь и закрыли для того, чтобы капало не по всей стране, а только на головы тех, кто все равно примерно так же думает. Но как бы то ни было, эти 10-15 процентов, на которые есть надежда, не должны лишаться системы координат. Пожалуй, это самое важное из того, что мы сейчас делаем.
А чем занимаются теперь ваши прежние коллеги по старой команде НТВ?
Понимаете, там работали и те, кто ощущал свою работу как возможность мелькать на экране, и те, кто воспринимал ее – если говорить высокопарными словами – как своего рода служение. И эта история всех поделила по интересам, помогла выяснить, кто есть кто.
То была пора немалых разочарований, но, думаю, я в этих разочарованиях виноват сам: не стоило так очаровываться. Ко всем, кто работал рядом со мной, я изначально относился как к единомышленникам, как к людям, которым нужно то же, что и мне. А оказалось, что кого-то судьба просто привела работать рядом. Это как эскалатор: сначала все едут в одну сторону, а потом расходятся в разных направлениях.
В программе на Радио Свобода вы ведете беседы с разными людьми. С кем сложнее: со знакомыми или незнакомыми?
Есть плюсы и минусы в обоих случаях. Со знакомыми есть опасность междусобойчика. Ты не видишь ситуацию и человека со стороны, не понимаешь, чем твой собеседник может быть по-настоящему интересен слушателю. А когда напротив меня сидит, допустим, переводчик Виктор Петрович Голышев, с которым мы были знакомы, но, что называется, не чаевничали, соблюдается дистанция и разговор выходит более содержательным.
С другой стороны, теряются интонационные возможности – я не могу перебивать, быть более естественным… Но во всех случаях я стараюсь, чтобы это был именно разговор, а не интервью. Тогда у слушателя возникает эффект присутствия.
Чем отличается юмор в «благополучной» стране от юмора в стране «проблемной»?
Я не пытался шутить в благополучной стране, для этого недостаточно свободно знать язык, надо быть стопроцентно включенным в жизнь страны – любая шутка вытекает из контекста. В общем-то, ответ довольно прост: в благополучной стране юмор выходит на накатанные рельсы общечеловеческих отношений: родители — дети, богатые — бедные, мужчины — женщины, столица — провинция. В неблагополучных объем шире, и юмор порой граничит с трагизмом.
А как относитесь к творчеству коллег? Например, к Жванецкому?
Жванецкий – уже давно классик и небожитель. Он создал язык, из которого многие вышли, как из гоголевской шинели. Но в последнее время Михаил Михайлович уже не сатирик, а, скорее, философ, наблюдающий за жизнью.
Довольно много людей пишет талантливо. Вся эта сатирическая культура в последнее время ушла, естественным образом, с радио и телевидения. Но в Интернете гуляют порой совершенно блистательные тексты.
Будь ваша воля, запретили бы передачи типа «Аншлага»?
Вовсе нет. Я совершенно искренне считаю, что его не надо запрещать! Просто мочеполовой юмор, как и всякий другой, должен знать свое место. У нас демократия, и людям с пониженным IQ нельзя запрещать смеяться. Но получать только это по всем телевизионным каналам, в стране, воспитанной на Гоголе и Зощенко, – странновато… Если я пошутил и вы рассмеялись, значит, мы в детстве читали одни книжки и, что называется, одной крови; это создает ощущение со-гражданства. В стране же, где царит «Аншлаг», самая образованная часть граждан уходит в маргиналы, выбрасывается на обочину. Все это довольно грустно…
Беседовала Мария Шабурова
21 марта
http://www.booknik.ru/context/?id=16398

 Отправлено: 21.07.11 16:37. Заголовок: Марьян Беленький «Как у Ленина»

«Как у Ленина»
Марьян Беленький, советский и израильский литератор, переводчик, журналист

http://www.vz.ru/opinions/2011/7/20/508729.html

20 июля 2011, 19::23

Вот вы говорите – ах, арабы, ах, исламский фундаментализм, дикость и невежество, Средневековье. Насчет Средневековья лучше помолчать, ибо тогда было как раз наоборот: арабы-мусульмане были самыми культурными и интеллигентными людьми на планете.

Вот вы говорите – ах, арабы, ах, исламский фундаментализм, дикость и невежество, Средневековье. Насчет Средневековья лучше помолчать, ибо тогда было как раз наоборот: арабы-мусульмане были самыми культурными и интеллигентными людьми на планете. Европейцам тогдашним до них было так же далеко, как от шимпанзе в зоопарке до Эйнштейна.

А началось все с того, что как только пророку Мохаммеду Аллах продиктовал Коран, арабы стали быстро завоевывать все что ни попадя. Уж и не знаю, как работала их пропаганда и агитация, но за короткий срок – с VI по VIII век – арабы завоевали чуть ли не половину тогдашнего мира: на западе вышли к Атлантике, а на востоке дошли до южного Китая, где единственно верное всепобеждающее учение пророка Мохаммеда столкнулось с не менее верным и не менее всепобеждающим учением Конфуция. То есть в Коране нигде не было сказано, что можно сидеть в болоте и дышать через бамбуковые стебли, а с появлением арабской конницы всем 35 тысячам лучников вынырнуть и выпустить по ней стрелы.

Завоевав огромные территории от Атлантики до Индийского океана, арабы сели и задумались – а чего бы еще такого завоевать? На их счастье, в одном из халифатов Северной Африки появился один проезжий еврей из Иберии:

– Ребята, – говорит, – слушайте сюда и не имейте себе за манеру думать, что вы умнее других. Послушайте умного человека и не говорите потом, что я вам не сказал. А чего бы вам Иберию не завоевать? Кругом апельсиновые рощи, коррида, малага, херес, фламенко, испанки...

– Дык, – говорят арабы, – а вестготы?

– Да что там вестготы? Они спят и видят, чтоб их кто-нибудь завоевал. Давеча подходит ко мне один ихний король:

– Слышь, Зяма, ты случаем не знаешь, кто бы нас мог немножко завоевать? А то римскую провинцию мы разрушили, а дальше что делать – не знаем. Мы ведь как-никак вандалы – наше дело ломать, а строит пущай кто-нибудь другой.

– Только у меня, ребята, – говорит потом этот Зяма арабам, – маленькая личная просьба: после того как вы все завоюете, назначьте меня главным раввином Испании – ну там, пенсионный фонд, фонд повышения квалификации...

Арабы, не долго думая, переплыли Гибралтар (Джебр аль Тарик по-ихнему) и давай завоевывать Иберийский полуостров. Ста лет не прошло, как он был уже ихний. Вы, небось, думаете, арабы, гады, мусульмане, перебили всех неверных к едрене фене. А вот и не угадали! То есть Коран у них был точно такой же, как сейчас, но вычитали они там тогда совершенно не то, что нынешние читатели. В Коране, как у Ленина, можно вычитать по любому вопросу прямо противоположные мнения. Например, что никого убивать не надо, а пущай все само собой себе цветет и развивается в меру своих сил. С евреями тогдашние арабы ладили – евреи, в отличие от христиан, никого в свою веру обращать не пытались.

И наступила в арабской Испании на многие столетия тишь да гладь, да Аллаха благодать. Мусульмане сами по себе, евреи и христиане – сами. Столица Халифата Кордова соперничала с Багдадом. На одной улице – синагога, мечеть и церковь, и никто – представьте – никто никого не трогает! Все себе тихо-мирно сидят по медресе, пишут научные трактаты и исторические хроники, открывают звезды и планеты, анатомируют трупы, лечат больных в бесплатных больницах и главное – ходят каждый по своей надобности – кто в мечеть, кто в церковь, кто в синагогу.

Арабы с помощью Аллаха перевели с греческого, персидского, китайского и санскрита всю тогдашнюю науку и впервые в мире все научные знания оказались на одном языке и стали доступными всем желающим. Арабский только выучи. У них, кстати, при медресе существовали бесплатные курсы арабского для местного населения. Причем носители определенного языка занимались в одной группе. И преподавал человек, знающий оба языка, так что такого бардака, как в нынешних ульпанах, у них не было. Успешно закончившие эти курсы и сдавшие экзамены получали должности в местной администрации. М-да... Нашим еще у средневековых арабов учиться и учиться...

Правда, арабские халифаты в Испании друг с другом соперничали – не без того. Но соперничество их заключалось не в том, кто у кого больше народу перебьет, а в том, кто у себя соберет больше ученых и писателей. Всевозможные творческие люди в арабском Средневековье получали регулярное жалованье, и им не приходилось думать каждый раз, чем платить за съем квартиры и как покрыть долг банку, растущий не по дням, а по часам. При дворах халифов и эмиров регулярно проводились поэтические конкурсы, и победители, между прочим, получали крупные премии...

Дойдя до Пиренеев, арабы двинулись во Францию. Правда, их там немножко побили, но у арабов и без них оставалась, слава Аллаху, добрая половина тогдашнего мира. Причем заметьте – несмотря на поражение, ни у кого из арабов-мусульман не возникла интересная и увлекательная идея сунуть за пазуху мешок пороха и пойти взрываться на парижских улицах ради освобождения исконно арабского Иль де Франса от неверных.

Пока немытые европейские рыцари тузили друг друга почем зря на поединках, арабская наука и культура развивались так, что тогдашние европейцы по сравнению с арабами были просто в заднице. Вот, скажем, обычай мыться в средневековой Европе как-то не привился – все больше порошками от блох пользовались. Представьте себе, как им там всё чесалось в жару под железными латами! А в арабских домах всего мира – даже домах среднего достатка – тогда были ванные. (Идею, говорят историки, арабы сперли с наших микв).

А в Европе из-за отсутствия гигиены то и дело происходили эпидемии чумы и холеры, и всякой прочей гадости. Виноваты в этом, разумеется, были евреи – раз в их гетто эпидемий нет, значит, они, гады, их и распространяют. Взять, скажем, их дикий и варварский (а с точки зрения инквизиторов, и колдовской) обычай нетилат ядаим – попросту мытье рук перед едой.

А в арабской Испании христиане, как и евреи, процветали. Дело дошло до того, что уже их епископы жаловались: «Ну и молодежь пошла – вместо того чтобы учить латынь, эти нынешние, с позволения сказать, христиане норовят выучить арабский, чтобы читать ихние басурманские книжки». Книжек, кстати говоря, было просто дохрена – в каждом приличном городе у каждого уважающего себя халифа была библиотека, а поскольку книги были рукописные и на кожаном пергаменте, то каждая из них стоила, как «Субару» последней модели. Проходили частенько и диспуты – чья вера лучше. Причем диспуты кончались всегда исключительно удачно – не только без смертельных исходов, но и без синяков и переломов, в смысле – а к чему разборки, ребята? Бог один, каждый поклоняется ему, как хочет, да и все дела. Словом, когда крестоносцы в Палестине столкнулись с арабской культурой, они были поражены не меньше, чем, скажем, встречей с инопланетянами. Дикие, невежественные, вонючие, покрытые с ног до головы вшами и блохами европейские рыцари заимствовали у арабов шахматы, искусство гнать водку (аль-коголь), духи, презервативы, арабские цифры, вилки, ванные, алгебру (аль-джебра, аль-горитм и, кстати, аль-химия), нашли у арабов кучу утерянных в Европе древнегреческих рукописей, косметику (хна и др.), готическую и арочную архитектуру и еще много чего. Именно через арабов в Европу пришли из Китая книгопечатание, бумага и порох.

Все было бы хорошо, пока среди испанских христиан не начала возрождаться национальная идея. Вообще все великие идеи спасения как человечества в целом, так и отдельных народов просты и понятны: «Взять все и поделить», «Бей жидов, спасай Россию», «Германии нужно жизненное пространство на Востоке» и так далее. Идея национального возрождения испанцев – Реконкисты – тоже была проста и понятна – «Бей арабов!», к чему они незамедлительно и приступили. В Испании до сих пор поют романсеро о храбром непобедимом Сиде, заслуга которого состояла в том, что он перебил значительно больше арабов, чем другие рыцари.

#{best_opinions}Когда арабы были перебиты, а евреи изгнаны, дальнейшее развитие идеи национального возрождения в Испании оказалось под угрозой – бить стало некого. Пришлось срочно нанять одного генуэзского проходимца (говорят, еврея), который обещал испанскому королю и королеве за скромную сумму открыть Америку. Как только Америка была открыта, испанцы незамедлительно отправились туда убивать индейцев с целью распространения среди них христианства.

В Испанию рекой потекло из Америки золото, и испанцы совершенно логично рассудили – на кой ляд нам строить фабрики, если мы на свое золото можем все в Англии купить? Поскольку евреев испанцы к тому времени выгнали, никто не мог им подсказать, что от этого дела получится....

Так в Испании начался экономический упадок, а в Англии, наоборот, жуткий расцвет за счет испанского золота. Испанская «Непобедимая Армада» оказалась Армадой весьма средней непобедимости, благодаря чему весь мир сегодня говорит по-английски, а не по-испански.

К чему я это все, ребята? А к тому, что в том же самом Коране те же самые арабы, те же самые мусульмане много лет тому назад вычитывали совсем не то, что нынешние! Так вот надо бы их как-нибудь и сейчас убедить в том, что в ихнем же Коране сказано как раз, что гораздо интереснее писать книжки, открывать новые планеты, насаждать сады, строить города, изобретать дифференциальные исчисления и веселиться с женщинами (благо Коран разрешает многоженство), чем бегать по улицам с динамитом за пазухой.

А вот как это сделать – этого я пока не знаю. Давайте думать.

Источник: Журнал «Иначе»

 Отправлено: 08.03.15 10:16. Заголовок: МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ: СТАРОСТЬ, КАК УТЕШИТЕЛЬНЫЙ ПРИЗ

МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ: СТАРОСТЬ, КАК УТЕШИТЕЛЬНЫЙ ПРИЗ



В моей записной книжке еще в 66 лет написано:
- Я не хочу быть стариком!
- Я не хочу быть стариком!
- Я не хочу быть стариком!

И что с того, что не хотел?

Услышал бы меня Господь...

Он точно слышал.

Он просто понял, от какого идиота исходит этот вопль!

Если бы он понял, то
- я бы не сел в автомобиль, я б сына не увидел,
не посадил за стол сто человек;
- я бы море не увидел из своего окна;
- не знал компьютера;
- не узнал свободы и не увидел проводы трех пареньков в Москве, то главное, что видел в жизни;
- я не прочел бы Оруэлла, Ницше, Пруста. Себя бы не прочел...

Что делать? За продолжение жизни платим старостью. За старость платим смертью.

За право повидать, как взрослым станет сын, услышать, что он скажет, я должен был болеть, лечиться, кашлять.

Но я обязан был увидеть другую жизнь: отели, яхты, переполненные магазины, автомобили, японский рыбной рынок, греческие острова, "Карнеги-Холл" - как бы увидел, если бы не постарел?

Я много дал. Я дорого купил. Я заплатил годами, силой, остроумием, успехом. Женщинами!

Красотой ранней смерти, столь любимой у нас в стране - остаться в памяти красивым, сильным, молодым...

Нет я выбрал путь труднее.

Я старел, седел, ушел из ежедневного употребления.

Я отдал все, чтоб только посмотреть: газеты, спонсоры, помады, памперсы, суд присяжных... Пришел, увидел, посмотрел...

А этот вопль: "Не хочу быть стариком!"?

Ну, что же, стой в очередях советской власти, ищи еду, лекарство, отсиди за анекдот...

Ты был на минном поле. Проскочил. Все позади.

... О, Господи, прости на самом деле, извини... Я серьезно - прости! Я забираю крик обратно. Я прошу там, наверху, не обижайся. Дай мне обратно! Дай сюда!!!

Сейчас я поглаживаю по головке тех идиотов, кричащих моим голосом: "Я не хочу быть стариком!".

Тс-с..., успокойтесь. Не надо.