Отправлено: 02.11.12 12:35. Заголовок: Александр Янов Помнить историю и не отчаиваться

Помнить историю и не отчаиваться
Александр Янов
Vedomosti.ru
07.09.2012, 01:15

Как несчастливая семья сегодня Россия. Несчастливы все — и муж, и жена, и дети. Особенно дети, вчера еще известные как «рассерженные горожане». Ни к чему не привели ни стотысячные мирные протесты, ни революционные призывы. Дети в унынии. Но счастлив ли режим — отец семейства? Выросли-то дети бездельниками, белоручками и вообще какими-то неправославными. С декадентскими айфонами, что ли, пойдут они воевать, если завтра война? Забыли, что кругом враги. Была надежда на кувалды в мускулистых руках рабочего класса с «Уралвагонзавода», страны, т. е. — в терминах нашей метафоры — жены, способной приструнить сбившихся с пути детей. Да вот беда, как бесстрастно констатируют на основе детального исследования Михаил Дмитриев и Дэниел Трейзман в текущем номере Foreign Affairs, «бренд Путин исчерпан в национальном масштабе» (стало быть, и среди людей с кувалдами). Выходит, что несчастлива и жена с таким мужем. И страна, оказывается, в унынии.

Дает ли, однако, история основания для такого всеобщего уныния? Действительно ли невозможно освободиться от этого архаического «бренда», живущего представлениями прошлого века — «битва за Сирию есть битва за Россию», — и взяться за обустройство современной России? История говорит, что это возможно. И что зависит это от нас. Хотя и не только от нас.

Неожиданные союзники
Именно в этом смысле и заинтересовал меня мощный протест европейской публики против «суда над ведьмами» в Москве XXI века. Просто в отличие от большинства я помню: нечто подобное уже было. И не так давно, какие-нибудь три десятилетия назад. Тогда роль суда над Pussy Riot играли процессы над диссидентами, психушки, выдворения инакомыслящих и прочие очевидные симптомы вырождения режима, особенно режущие глаз на фоне неумирающих воспоминаний о великой русской культуре, о Толстом, о Чехове.

Помните, как отвечает у Аксенова в «Острове Крым» банкир Фред Бакстер на вопрос, откуда он знает о даме с собачкой: «Да все сейчас читают что-нибудь русское. Повсюду только и говорят о ваших проклятых проблемах, как будто в мире все остальное в полном порядке — нефть, аятолла в Иране, цены на золото»? Это конец 70-х, преддверие перестройки, в шаге от Рейгана с его «Империей зла» и знаменитыми першингами в Европе — в получасе лёта от Москвы.

Даже в страшном сне не могло такое присниться советским правителям. Что еще удивительнее, не предвидели этого за редчайшими исключениями и диссиденты (так же, замечу в скобках, как — опять-таки за редкими исключениями — давно уже не ждет серьезной помощи от Запада и забывшая историю сегодняшняя оппозиция). Да, возмездие было за ближайшим поворотом, но никто в России этого не предчувствовал. И потому советские правители, как обычно, наглели. Они еще вторгнутся в Афганистан (разворошив тем самым осиное гнездо исламского экстремизма). Они еще вышлют в Горький Андрея Сахарова, изолировав его от мира. Они еще развернут в Европе свои ракеты, нацеленные на Париж и Лондон, — уверенные, что Запад, слабаки, не посмеет ответить тем же.

Нет, ничего еще, казалось, не изменилось в конце 70-х. Кроме одного: публика на Западе вдруг закипела нашими «проклятыми проблемами». И это означало, что барометр общественного мнения безошибочно указывал на Рейгана, на то, что возмездие близко. Что было дальше, все помнят. Першинги оказались убедительным аргументом — и у забуревшего в своей безнаказанности и сверхдержавной гордыне СССР вдруг затряслись поджилки. Элита раскололась. Остальное было делом тогдашних «рассерженных горожан», они добили монстра в его берлоге. Но началось-то все — грех это забывать — с возмущения западной публики, с поглотившего ее вдруг интереса к нашим «проклятым проблемам».

Почему именно тогда, а не раньше? Я думаю, что ключевое слово здесь — вырождение. СССР загнивал, и запах гнили, дух того, что звалось в XIX веке «больным человеком Европы», оказался для публики невыносимым. То же самое, похоже, происходит сейчас с путинским режимом. Загнивает. И дело Pussy Riot всколыхнуло публику именно как яркий симптом его вырождения. Как в конце 70-х, указывает это, что час возмездия близок.

Я могу, конечно, ошибиться. Но исторический опыт свидетельствует: такая возможность существует. И требует она от «рассерженных горожан» не уныния, а готовности. Тем более что вырождение режима усугубляется, он еще будет делать ошибку за ошибкой, разжигая пламя из искры Pussy Riot, в момент, когда его основа — рейтинг Путина — неудержимо размывается. Дело, однако, глубже, куда глубже.

Пренеприятнейшее известие
Меньше всего улыбается мне, поверьте, роль гоголевского городничего. Но никуда мне от нее не деться. Тем более что, по сути, я в этой роли уже выступил — в итоговой своей трилогии «Россия и Европа. 1462-1921». Но то было камерное, можно сказать, выступление. Что в многомиллионной Москве несколько тысяч единомышленников, одолевших 2000-страничную махину? Другое дело, согласитесь, общероссийская газета, которую читают десятки, если не сотни тысяч. И многим из них выводы трилогии будут, мягко выражаясь, не по душе. Но как умолчать о них, даже если идут они вразрез убеждениям людей с короткой памятью? Дело в том, что посвящена моя трилогия как раз истории политической оппозиции в России — с самого начала ее государственности (я имею в виду, конечно, не родовую, семейную или, если хотите, клановую государственность времен Киевско-Новгородской Руси, но общепринятую тогда в Европе монархическую).

Не все даже единомышленники знают, что писал я эту трилогию 40 лет и первая ее самиздатская версия передавалась из рук в руки, как какая-нибудь четвертая копия на «Эрике» (из-за нее я, собственно, и был выдворен из СССР). С тех пор проверял и перепроверял я ее выводы много раз, не хотел им верить. Но раз за разом все сходилось. Вот эти выводы.

Я горжусь достижениями русской оппозиции. В ее активе семь полноформатных конституций и три великие реформы (в XVI, XIX и XX вв.). Однако в силу исторических причин, останавливаться на которых здесь не место, решающего перелома не добилась она за пять столетий НИ РАЗУ! Побед одержала несчетно, но войны проигрывала. Всегда. Не сумела ни остановить наступление крепостничества в XVI в., ни добиться конституционной монархии в XIX в., ни отстоять демократию в XX в. (дважды). Это, впрочем, очевидно: в 2012 г. Россия так же авторитарна, как в 1512-м.

Не слишком ли самонадеянно в таком случае было бы рассчитывать, что именно сегодняшняя оппозиция своими силами добьется перелома, которого не добились 20 (!) поколений ее предшественников (в данном случае уберет с пути обустройства России загнивающий режим чекистского капитализма)? Но ведь значит это, вдумайтесь, что 100-тысячные митинги зимы 2011 г. и не могли закончиться иначе, чем они закончились. Такая вот история.

Деньги партии
Из нее, однако, вовсе не следует, что дело либеральной оппозиции в России безнадежно. Только то, что первоначальный (но решающий, способный напрочь расколоть элиту режима) толчок должен прийти извне. Остальное она доделает сама. Ну подумайте, состоялась ли бы великая реформа середины XIX в. без Крымской войны, спровоцированной по дурости прогнившим режимом Николая I? Свергла ли бы оппозиция в феврале 1917 г. 400-летнее самодержавие, откажись в 1914 г. Россия участвовать в мировой войне просто потому, что, как говорят американцы, she did not have a dog in that fight? Но загнивающий режим Николая II уже не в силах был сделать правильный выбор. Остальное доделала либеральная оппозиция. Доконала ли бы оппозиция советского монстра, не разверни он свои ракеты в Европе, спровоцировав рейгановские першинги? Но ведь то же самое происходит и сейчас: режим не в силах перестать гнить — и воровать, — отравляя Европу своей тотальной коррупцией.

Хорошая новость: сегодня такой «толчок извне» не потребовал бы от Европы (об Америке пока что рано говорить) ровно ничего драматического. Ничего похожего на першинги, тем более на Крымскую войну. Вообще ничего, что могло бы быть истолковано как враждебное в отношении России, разве что в отношении Путина и его ближайшего окружения, его «Политбюро 2.0», как называет этот неформальный институт доклад коммуникационного холдинга «Минченко консалтинг». Всего лишь финансовое расследование требуется.

Потому что если есть у Путина ахиллесова пята, то она именно в том «Политбюро», точнее, в активах этой единственной сегодня группы давления, способной вынудить его сесть за тот самый круглый стол, которого безуспешно добивались «рассерженные горожане» зимой 2011-го. Нет сомнения, активы эти упрятаны в офшорах так далеко, так надежно, что только эксперты мирового класса могли бы найти концы. Достаточно, однако, было бы лишь угрозы, что взялись за их поиски люди, заведомо способные их найти, обесценив тем самым весь смысл деятельности путинского «Политбюро» за последнее десятилетие, чтобы заставить его действовать. Это и был бы в сегодняшних условиях тот «толчок извне», способный не хуже Крымской войны расколоть элиту режима, насмерть ее перессорить и, что еще важнее, развязать тем самым энергию оппозиции.

Я не говорю, что это просто. Напротив, невероятно сложно заразить европейскую публику, возмущенную судьбой Pussy Riot, охотой за «деньгами партии», объяснить ей связь между этой судьбой и загниванием воровского режима и в конечном счете обратить общеевропейское возмущение в рычаг давления на Европарламент. Но все ингредиенты для этого есть. Режим и впрямь на глазах превращает Россию в «больного человека Европы», запах гнили действительно становится столь же невыносимым, как в конце 70-х, и в рядах возмущенных есть не меньше, чем среди слуг путинской реакции, людей, встроенных в финансовую элиту мира.

Другое дело, сможет ли возмущенное общественное мнение перебороть влияние банков, заинтересованных в российских — пусть и наворованных — деньгах, и способен ли Европарламент сыграть, условно говоря, роль Рейгана. А это, в свою очередь, зависит не только от неизбежных ошибок загнивающего режима, но и от активности российской оппозиции, от ее способности разоблачить его гниль перед миром.

Вопреки унынию, охватившему Россию, история свидетельствует, что возмездие близко. Да, это зависит не только от нас, но от нас это зависит тоже.

Автор — историк, профессор Нью-йоркского городского университета
http://www.vedomosti.ru/opinion/news/3682791/pomnit_istoriyu_i_ne_otchaivatsya?full#cut

 Отправлено: 02.11.12 12:39. Заголовок: Александр Янов Чем кончится путинский откат

Александр Янов Чем кончится путинский откат
Чем кончится путинский откат
Если не повернуть откат вспять, то завершится он в конечном счете, как все прочие, развалом страны

Александр Янов
Vedomosti.ru
02.11.2012

Едва ли остались у мыслящей России сомнения, что страна переживает очередной реакционный откат и вчерашний либеральный авторитаризм остается за бортом. Случалось у нас такое? Не раз — и до революции, и после. Вспомните хоть режим Александра III (1881-1894), оставивший нам знаменитое «бывали хуже времена, но не было подлей». Вспомните и катастрофическое крушение нэпа в 1929 г. Как угадать, чем кончится для России нынешний откат? Первая трудность в том, что, как очевидно даже из этих двух примеров, кончались эры жесткого авторитаризма по-разному.

В первом случае после краткого интермеццо — первой половины царствования Николая II — завершилась она революцией 1905 г., квазиконституцией (выражение Макса Вебера), в которой царь по-прежнему именовался самодержцем, и в конечном счете развалом страны. Собирать ее пришлось уже большевикам. Второй случай закончился затянувшейся на целое поколение тоталитарной диктатурой, потом «сумерками» посттоталитарного гниения и в конечном счете опять-таки развалом страны.

Пусть так, торопит меня нетерпеливый читатель, — но сейчас-то, сейчас чем дело кончится? Увы, вынужден я ответить ему тривиальностью: нет другого способа заглянуть в будущее, нежели вспомнить прошлое. А ведь прошлое-то, повторюсь, было разное. И поэтому без подробного исторического анализа мы едва ли получим даже приблизительное представление, чем может закончиться нынешний реакционный откат (кроме того, разумеется, что, если не повернуть его вспять, завершится он в конечном счете как все прочие, т. е. развалом страны). Я не уверен, что такой анализ возможен в газетной статье. Но попробую. Сначала, однако, о том, чем нынешний откат закончиться заведомо не может.

1937-й?
Понятно, что приходит на ум российскому человеку, когда он слышит ностальгические откровения какого-нибудь третьеразрядного функционера режима: «Бодрящая морозная свежесть 37-го года — вот что нужно оборонке и стране». И тем более словно звучащую как пародия на «Правду» конца 1920-х резолюцию: «Коллектив “Тольяттиазота” говорит твердое рабочее НЕТ в ответ столичным бездельникам и их забугорной группе поддержки». ГУЛАГ — вот что, боюсь, приходит на ум российскому человеку. Что поделаешь, травма.

Как внести мир в его мятущуюся душу? Скажу лишь, что тоталитарная метаморфоза все-таки требует определенных исторических условий, каковых сегодня не существует нигде в Европе, включая Россию. Каких именно условий она требует, лучше всех, пожалуй, описал любимец режима, эмигрантский философ Иван Ильин, чей прах был перевезен из Германии и торжественно перезахоронен на Новодевичьем кладбище. Ильин, правда, был очевидцем германской тоталитарной метаморфозы. Но ведь их родовые черты — те же, где бы они ни происходили. И свидетельству Ильина можно верить хотя бы потому, что воодушевлен он был мечтой увидеть когда-нибудь нечто подобное и в России.


Вот главное, что восхитило его в немецком 1937-м: «Готовность к жертвенному служению и внеклассовое братски-всенародное единство… Этот дух составляет как бы квинтэссенцию всего движения, у всякого искреннего национал-социалиста он горит в сердце и сверкает в глазах. Достаточно видеть эти верующие, именно верующие лица, чтобы понять значение происходящего и спросить себя: да есть ли на свете народ, который не хотел бы создать у себя такого подъема и такого духа?»

Оказывается, можно увидеть нацизм и так. Если, конечно, как предупреждал Ильин, «не смотреть на него глазами евреев». Для нас, впрочем, важно сейчас другое. А именно то, что, будь у Ильина возможность взглянуть на унылые физиономии работяг, согнанных на митинг «Тольяттиазота», он первый, я думаю, согласился бы, что мечта его умерла. А теперь:

О сценариях реакционных откатов
Довольно легко выделить из множества таких откатов два главных сценария (если, конечно, оставить в стороне промежуточные случаи, оказавшиеся лишь временным перерывом в либерализации режима, вроде «своеволия» Василия III в начале XVI в., подробнее об этом случае в заключении). Один из этих сценариев связан был с самоутверждением правителя, другой — с самоутверждением имперской бюрократии.

Для первого сценария характерны прежде всего тотальность произвола и уверенность в «особом», т. е. неевропейском, пути России, но также и ориентация на военное решение конфликтов с Западом. Случаев таких за полтысячелетия русской государственности было три: при Иване IV (1560-1584), при Николае I (1848-1855) и при Иосифе Сталине (1929-1953). О каждом из них в отдельности написаны тома. Но странным образом не заметили историки, что — несмотря на немыслимую несхожесть эпох — что-то очень важное их объединяет. Я имею в виду то, что случилось после смерти каждого из «богоданных» тиранов. Интересно между тем именно это. Потому что случилось после них нечто на удивление одинаковое.

Про десталинизацию при Хрущеве (1956) все помнят из школьных учебников. Менее известна «дениколаизация» при Александре II (1856). И совсем уже потонула во мгле времен «деиванизация» при Василии Шуйском (1606). Но помним мы это или нет, трижды — устами первых лиц государства или от их имени — торжественно отрекалась Россия от тотального произвола опозоривших ее правителей. И трижды возвращалась (или пыталась вернуться) к либеральному авторитаризму. Поскольку произошло это во всех без исключения случаях первого сценария, судите сами, имеет ли после этого смысл говорить о бессмысленности исторических аналогий…

Второй сценарий
Второй сценарий ближе к нашей теме (хотя бы потому, что о невозможности повторения первого в современной России мы уже упоминали). В этом сценарии главная роль принадлежит не императору, так сказать, а имперской бюрократии. Напуганная опытом «богоданных» правителей, она страшится тотального произвола не меньше подвластного ей общества. И по этой причине воздерживается от вмешательства в частную жизнь подданных, от контроля над тем, что они пишут и куда ездят. Карает она избирательно, скорее по капризу, нежели из принципа, не чужда и реформам и порою даже мирится с существованием оппозиции. Таков сценарий либерального авторитаризма.

Но все это лишь до момента, пока этот «либерализм» не угрожает святая святых правящей бюрократии — ее политической монополии. Едва угроза становится очевидной, начинается откат, условно говоря, к чему-то подобному режиму Александра III, когда «Победоносцев над Россией простер совиные крыла». Должен ли я напоминать, что речь шла об обер-прокуроре Святейшего Синода РПЦ? Именно это, похоже, сегодня в России и происходит.

Связан откат, однако, не только с активизацией оппозиционных сил. На самом деле сама эта активизация вызвана куда более глубокими общественными процессами. В частности, тем, что реформаторский потенциал либерального авторитаризма исчерпан. Дальнейшая модернизация, без которой великая страна неминуемо обречена на роль аутсайдера в цивилизованном мире, на превращение в его сырьевой придаток, требует от правящей бюрократии невозможного — отказа от политической монополии.

Конечно, будь Россия каким-нибудь «государством-цивилизацией», как попытался недавно убедить нас Путин, роковой этот выбор — между святая святых правителей и деградацией великой страны — мог бы не особенно их волновать.
В конце концов, у каждой «цивилизации» свои правила игры и соседние «цивилизации» нам не указ. Но в том-то и дело, что Россия — страна европейская, как тот же Путин уверял «Газету выборчу» 15 января 2002 г. Вот что говорил он тогда: «Россия, без всяких сомнений, европейская страна <...> со своими особенностями. Но почти каждая страна имеет такие особенности. Россия в этом смысле ничем не отличается от любой другой европейской страны. Но это страна европейской культуры, а значит, это страна европейская».

Не знаю, считает ли Путин, что прав он был десятилетие назад или сейчас, в годы отката. Но поскольку его прежняя формулировка совпадает с заключением моей трилогии «Россия и Европа 1462-1921», я склонен скорее согласиться с ней (я, правда, определил там Россию как «испорченную Европу», но это уже, согласитесь, частности). Тем более что и независимо от моего мнения правоту тогдашнего Путина подтверждает история. Вот смотрите. Для любой европейской страны модернизация — sine qua non. Но ведь императивна она, как мы сейчас увидим, и для России.

Неотвратимость модернизации
Два примера. На сорок лет, начиная с 1870-х, когда самодержавие впервые после Великой реформы оказалось перед этим выбором, абсолютным его приоритетом стало сохранение политической монополии. «Россия под надзором полиции», назвал тогдашний режим в 1903 г. Петр Струве. Между тем подавляющее большинство населения страны оставалось неграмотным, земля обрабатывалась тем же архаическим способом, что и в XVIII в., производительность народного труда катастрофически отставала от передовых (и не очень передовых) стран, резко сократилось в ХХ в. даже строительство железных дорог. Во всяком случае, к 1913 г. протяженность их в Австро-Венгрии превосходила российскую в 6,5 раза, во Франции — в 8,3 раза, а в Германии и вовсе в 10,6 раза, т. е. на порядок.

Короче, модернизация страны оставлена была за бортом. И что же? Примирилась с этим Россия? Да ничуть. Как всякая европейская страна, она не терпит застоя. Только модернизировал ее уже Сталин — посредством ГУЛАГа. В этом смысле варварский ГУЛАГ был платой за потерянное историческое время, за 40 лет приоритета политической монополии, за то, что темные массы умышленно натравливались на единственную страту, способную предотвратить катастрофу, на интеллигенцию. Ужас в том, что все это повторилось в послесталинском СССР. После десятилетия оттепели и судорожных метаний Хрущева правящая бюрократия вернулась к приоритету Александра III. Результат был тот же, что у всякого реакционного отката: страна развалилась.

Как остановить откат
Каковы же итоги нашего исторического экскурса? Во-первых, узнали мы, что реакционный откат может продолжаться неопределенно долго. Во-вторых, что модернизация тем не менее неотвратима. В-третьих, что, если не повернуть откат вспять, модернизироваться Россия сможет лишь после очередного развала страны, к которому неостановленный откат неминуемо ее приведет. В-четвертых, наконец, что остановить его все-таки можно.

Был, по крайней мере, в русской истории такой прецедент. Правда, был он давно, в совершенно не похожих на сегодняшние исторических условиях, и упомянули мы его в начале лишь вскользь.

Связан он был с неожиданным в ту пору обстоятельством — с расколом правящей элиты. Нестяжательское крыло церкви объединилось тогда, во второй четверти XVI в., с боярством против реакционной церковной иерархии. Результатом был созыв Земского собора, задуманного как своего рода Учредительное собрание, и первая в русской истории Великая реформа, заменившая «кормленщиков» крестьянским самоуправлением. Реакционный откат был повернут вспять. У меня нет здесь другой возможности рассказать об уроках этого напрочь, увы, забытого сегодняшними историками замечательного политического эксперимента, кроме как отослать интересующихся к первому тому трилогии.

Важен он, конечно, лишь как прецедент, свидетельствующий, что повернуть реакционный откат вспять при определенных условиях возможно. Главным из этих условий был раскол правящей элиты. Самый безболезненный способ вызвать аналогичный раскол сегодня я предложил в статье «Знать историю. И не отчаиваться» («Ведомости» от 7.09.2012). Но — и в этом вторая трудность — большинство читателей не приняло его всерьез. Жаль.

Продолжение серии статей «Русская колея» читайте в следующую пятницу.
Автор — историк, профессор Нью-йоркского городского университета
http://www.vedomosti.ru/opinion/news/5679151/chem_konchitsya_putinskij_otkat?full#cut

 Отправлено: 29.11.12 11:32. Заголовок: Михаил Дмитриев, Сергей Белановский: Революция не обязательно должна быть кровавой

Михаил Дмитриев, Сергей Белановский: Революция не обязательно должна быть кровавой
Михаил Дмитриев
Сергей Белановский
Vedomosti.ru
24.10.2012


ДОКУМЕНТ
Доклад ЦСР: «Изменения политических настроений россян после президентских выборов»

Эта публикация основана на статье «Политическое сознание: Как мы теперь думаем» из газеты «Ведомости» от 24.10.2012, №202 (3216).
В предыдущих докладах ЦСР подробно объяснялось, что одной из главных исследовательских функций фокус-групп является прогностическая сила их результатов, которая проявляется в том, что некие мнения, которые ранее практически не звучали, начинают звучать в массовом порядке. При этом, по крайней мере в России, эти высказывания начинают звучать одновременно по всей стране — в населенных пунктах, разделенных сотнями и тысячами километров.

Проведенное исследование позволяет констатировать, что за короткий период с весны 2012 г. в массовом сознании российского населения произошли заметные изменения, темпы которых примерно соответствуют темпам падения рейтингов Владимира Путина. Основными из этих изменений являются следующие.

1. Практически во всех фокус-группах респонденты спонтанно говорили о возможности и желательности революции, перспективы которой обсуждаются как единственно возможная альтернатива обновления власти в случае отказа власти от добровольного обновления. Смена руководства электоральным путем через выборы не рассматривается респондентами как реалистический вариант. Это мнение можно считать практически единодушным.

Опасения и страхи относительно революции с ее возможными эксцессами высказываются значительно реже, чем весной. В определенном смысле здесь можно говорить о своеобразном законе политического сохранения: чем менее возможной представляется легитимная смена власти путем выборов или добровольного самообновления, тем более легитимными начинают представляться людям насильственные (или квазинасильственные типа массовых митингов, гражданского неповиновения и т. п.) формы смены персонального состава власти. Все эти формы давления на власть ныне представляются респондентам как вынужденные, правомерные и необходимые.

На первый взгляд эти результаты противоречат результатам количественных опросов, проводимых российскими социологическими фирмами. Результаты этих опросов показывают, что реальная готовность населения принять участие в митингах протеста, во всяком случае, не растет. Об этом же говорят и результаты психологических фокус-групп, проведенных в рамках настоящего исследования.

Однако при внимательном рассмотрении оказывается, что речь идет о несколько разных вещах:

а) личном участии в мероприятиях, воспринимаемых отчасти как опасные, а отчасти как бессмысленные, поскольку нет адекватных идей и ораторов;

б) признании легитимными различных форм активного сопротивления властям, начиная от гражданского неповиновения и заканчивая акциями типа оранжевой революции.

Авторы исследования интерпретируют этот сдвиг в общественном сознании как переходный, могущий привести к окончательному разрушению так называемой идеологии путинской стабильности. Меры политической реакции, о которых подробно говорилось в предыдущем докладе ЦСР, могут на какое-то время затормозить проявления политического активизма, но не сдвиги в массовых политических установках населения. Важно отметить, что прогнозируемая многими экономистами вторая волна экономического кризиса, который представляется им как достаточно затяжной, послужит катализатором указанных процессов. Вот цитаты из фокус-групп: «Я вот не исключаю революцию. Причем реальное снижение рейтинга Путина не в общем смысле в стране происходит, а среди элиты. Среди людей, которые что-то могут и имеют между собой горизонтальные связи, завязанные не только на Путина, но и между собой имеют свои интересы, — это может на это повлиять, поскольку в России всегда все революции происходили откуда-то сверху» (Москва, 34 года, высшее образование). «Я верю в то, что любая революция делается наверху, а не народными массами. И мне кажется, что он уже очень многих раздражает, это чем-то должно закончиться, во что-то выльется» (Москва, женщина, 39 лет, высшее образование).

2. Важно отметить, что в фокус-группах звучала и иная точка зрения, правда оставшаяся в меньшинстве и критикуемая многими другими участниками как утопическая. Речь идет о добровольном самообновлении власти, при котором — в данном случае рассматривается как условный вариант — Путин досрочно и добровольно отказывается от власти, как это сделал Борис Ельцин в 1999 г., и на этот раз выдвигает вместо себя реального преемника, способного эффективно управлять страной. Несмотря на то что Путин очень сильно дискредитировал этот вариант выдвижением Дмитрия Медведева, пожелания такого рода все же звучат в фокус-группах.

3. К сожалению, по мнению самих респондентов, реалистичность предыдущего сценария сильно снижается в связи с тем, что наблюдается заметный рост недоверия ко всем политическим лидерам как во власти, так и в оппозиции. Перспективных лидеров респонденты затрудняются назвать.

4. Во всех фокус-группах наблюдалось единодушное отрицательное восприятие пиар-активности Владимира Путина. У респондентов постоянно звучала мысль о том, что вместо серьезных государственных дел он по-прежнему занимается второстепенными вопросами, не имеющими серьезного значения для населения (например, новая реформа измерения суточного времени, чрезмерное обсуждение в СМИ ситуации с участницами Pussy Riot и т. д.).

Особенно негативно воспринимаются такие пиаровские акции Путина, как находка амфор, полет с журавлями (раньше такие акции воспринимались шутливо-добродушно, настраивали респондентов на веселый лад). Типичная массовая реакция населения на такие акции в 2012 г. такова: президент, вместо того чтобы решать важные государственные проблемы, «занимается неизвестно чем». «Да, конечно, посмешище. Ну, представляете человека, который летает с журавлями, если он президент и должен заниматься другими вещами?» (Владимир, мужчина, 26 лет, без высшего образования). По-прежнему не решаются проблемы здравоохранения, образования, промышленного комплекса и многие другие вопросы.

«А вообще нашу страну разваливают последние десять лет. Все убили, образование, науку, армию. Одни энергетические ресурсы остались. Коррупция везде и во всем. Страна разваливается целенаправленно. Ее хотят довести до нищенского состояния. Это очень обидно. Духовность убивают, вот что самое страшное. Ведь именно духовность сплачивает людей. Вот ее и убивают» (мужчина, 36 лет, высшее образование).

5. Респонденты весьма негативно воспринимают законы об ужесточении правил проведения митингов, законы о клевете, деятельности некоммерческих организациях и т. д., затрудняющие действия легальной оппозиции. Многие участники фокус-групп негативно оценили принятие законов о митингах и о клевете, расценив это как очередной шаг в ликвидации в стране свободы слова и волеизъявления граждан. Важно отметить, что об этих законах достаточно хорошо осведомлены не только москвичи, но и жители регионов, включая респондентов из так называемой глубинки.

6. Резко изменилось отношение к Медведеву, которое весной было ироничным, но достаточно добродушным. Сегодня нельзя говорить о негативном или озлобленном отношении к Медведеву. Отмечается иное явление: фигура Медведева, председателя правительства РФ, вообще не появлялась в фокус-групповых обсуждениях (специально вопросы о Медведеве не задавались, а спонтанно его фамилия упоминалась чрезвычайно редко и в довольно унизительном для него контексте: несколько раз прозвучала мысль о том, что Путин своим возвращением все-таки сделал одно полезное дело, а именно избавил нас от Медведева).

7. Во всех фокус-группах звучало единодушное и безоговорочное негативное отношение к «Единой России». Ранее (еще весной) оно было не столь однозначным.

8. Во всех фокус-группах (не только в Москве, но и в регионах) респонденты ничего не говорили о прошлых заслугах Путина, хотя весной о них вспоминали достаточно часто. Ныне о них фактически забыли, хотя реально за 12-летний срок правления Путина уровень жизни массовых групп населения значительно возрос. Большинство участников фокус-групп негативно характеризовали текущую деятельность Путина: много обещает, но не делает ничего.

9. Как показали результаты московских фокус-групп среднего класса, отношение к Путину в этой среде изменилось от негативного к враждебному и отчужденному.

10. Особо следует затронуть тему роли РПЦ в обществе. Эта тема не была заложена в программу данного исследования. Однако при обсуждении вопроса, почему падает рейтинг Путина, помимо других ответов, спонтанно возникла тема того, что на рейтинге Путина отражаются многочисленные скандальные ситуации, связанные со священнослужителями, к числу которых относятся история с часами патриарха и суд над Pussy Riot, который происходил при очевидном вмешательстве РПЦ и федеральной власти. Эти и другие истории негативно повлияли как на имидж РПЦ (точнее, ее руководства), так и на имидж самой власти.

Восприятие РПЦ как одного из важнейших общественных институтов сочетается с четким представлением о его социальных границах. Подавляющее большинство россиян разделяет мнение о том, что церковь должна находиться вне политики и что ее роль должна сводиться преимущественно к укреплению нравственных основ общества. Непосредственное влияние РПЦ на политические установки россиян, как было сказано в предыдущем докладе, является не только весьма ограниченным, но и, как показало настоящее исследование, контрпродуктивным.

В психологических фокус-группах позитивное восприятие церкви отметили 68%, негативное отношение — 32%. Таким образом, можно констатировать, что в отношении РПЦ массовое сознание оказалось расколотым. И хотя, по всем опросам, большинство респондентов все еще доверяют РПЦ, в общественном сознании образовался значительный сегмент, придерживающийся противоположного мнения. Судя по приведенным выше цитатам из фокус-групп, формирование такого сегмента связано, по мнению самих респондентов, с огосударствлением церкви и превращением ее в «новый партком».

Заключение: будет ли в России революция?
Для ответа на этот вопрос надо понять, что вообще следует понимать под словом «политическая революция».

Российские люди, обучавшиеся при СССР и даже в постсоветские годы, обычно представляют себе революцию как успешный вооруженный мятеж по типу Великой французской революции или российской революции 1917 г. Между тем, если говорить о революции как о радикальной смене власти, она не обязательно должна быть вооруженной и кровавой. Можно назвать три основных типа политической революции.

1. Электоральная революцию, т. е. бескровная и легитимная смена власти под давлением новых общественных сил, которому прежний полудиктаторский режим не смог ничего противопоставить. Пример — южнокорейская революция 1987 г.

2. Революция, основанная на массовых акциях гражданского неповиновения. Такие революции тоже часто бывают бескровными. Примеры: революция в СССР в 1991 г., оранжевая революция на Украине в 2004 г.

3. Революция, основанная на вооруженном восстании.

Между этими тремя типами революций возможны промежуточные варианты, но здесь они рассматриваться не будут.

Существуют ли варианты смены власти в недемократических режимах помимо революций? Очевидно, да: это добровольный уход правителей, сопровождаемый приходом во власть новых людей, и восстановление прежних политических институтов. Несмотря на кажущуюся невероятность такого развития событий, история знает много подобных примеров, начиная от добровольного ухода от власти римского диктатора Суллы и заканчивая сложением полномочий российским президентом Ельциным в 1999 г. Определенную аналогию можно провести и с приходом к власти в Китае Дэн Сяопина, одного из самых успешных реформаторов в истории.

Помимо смены политического режима для какой-то небольшой по численности социальной группы существует возможность эмиграции.

Наконец, альтернативой всем перечисленным возможностям является вымирание нации под действием утраты трудовых навыков, депрессии и алкоголизации. Некоторые журналисты называют этот вариант «эмиграцией на тот свет». Примеры вымирания наций под давлением амбиций правящей верхушки тоже известны истории, в частности истории цивилизаций доколумбовой Америки. Недалеко от этих примеров ушел и период правления Ленина — Сталина в СССР с его страшными демографическими потерями.

Таким образом, вместо использования слова «революция» корректнее поставить вопрос: какие из перечисленных сценариев реалистичны и какие нет?

Вооруженный мятеж и легитимную электоральную революцию, по-видимому, можно отмести сразу. В них не верит ни народ, ни власть (это показывает не только настоящее, но и многие другие исследования).

Вооруженного мятежа народ не хочет и не имеет ресурсов для его реализации. С другой стороны, в реализацию легитимного электорального сценария народ не верит, выражая свое мнение крылатым выражением «у них там все схвачено», имея в виду массовую круговую поруку чиновников, точечные репрессии, монополизацию телевидения, контроль за отбором кандидатов на выборах и многое другое. Это народное неверие разделяют и авторы данного доклада.

Эмиграцию в другие страны, доступную лишь незначительному (хотя и очень значимому для страны) меньшинству, рассматривать не стоит, поскольку непосредственного влияния на внутриполитическую обстановку она не оказывает.

Если отбросить невероятное, остаются три варианта.

1. Массовое гражданское неповиновение, вызванное теми или иными причинами, сыгравшими роль триггера. По мере нарастания экономических и социальных проблем, а также по мере обновления поколений этот сценарий следует рассматривать как реалистичный, однако его последствия могут быть непредсказуемыми. Если у российского народа окончательно не иссякнут силы, этот вариант можно считать самым реалистичным, особенно если учесть надвигающийся затяжной экономический кризис.

2. Добровольное самообновление власти под давлением нарастающих проблем и народного недоверия с целью недопущения худших сценариев. Этот вариант не обязательно предполагает смену президента. Приемлемым вариантом может оказаться смена нынешнего крайне непопулярного премьер-министра на более компетентного и дееспособного. Вероятность такого варианта оценить трудно, но для власти он был бы самым разумным, а для народа — наиболее плавным, умеренным и перспективным.

3. Если не произойдет ни того ни другого, наиболее реалистичным становится сценарий национального вымирания, характеризующегося усилением синдрома выученной беспомощности, утратой трудовых навыков, алкоголизацией, падением рождаемости и массовым ввозом трудовых мигрантов, доля которых быстро возрастет до критического уровня. Этот сценарий — национальная смерть русского народа, и это тот курс, по которому ведет страну нынешняя российская власть.

Авторы — президент ЦСР; директор по исследованиям ЦСР; соавторами доклада также являются эксперты ЦСР Алина Берг, Наталья Сурикова, Анна Узик



Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news/5329681/kak_my_teper_dumaem#ixzz2DbCmdPGp